- Брось, Монро,- подаст голос начальник охраны клуба, развалившись на диване в дальнем углу кабинета.-Ты? Жениться?
Коулман внимательно посмотрит на кольцо, в который раз уже за этот вечер. Скоро они с Чарли должны будут встретиться в ресторане, неподалеку отсюда. Да-да, он попросил охрану привезти её в это место, чтобы лишний раз подготовить все самому. А вот начальник охраны, который считался другом Монро, все никак не мог поверить в то, что сегодня вечером планировал совершить его шеф.
- И это мне говорит человек, который всего три года назад в пьяном угаре клялся мне, что не женится?  У тебя уже сыну два года, если ты не помнишь, - заметит, как-будто бы заверяя самого себя, что колкости в адрес друга облегчат сегодняшнюю миссию. - Я хочу на ней жениться. У меня взрослый сын, а я еще не разу не был женат.
Охранник недовольно что-то крякнет со своего места, поглаживая себя по волосам. Наверняка недоволен поворотом событий, хотя. чего уж жалеть? В их полку скоро прибудет, а ведь Коулман еще и ребенка хочет. Дочь? Или сын? Нет, скорее уже дочь, ведь есть старший сын. В воспитании его он, конечно, не участвовал, но парнишка вполне так уверенно отыгрывается на отце сейчас. Хорошо, что хоть начал учиться, взялся за голову.
- И ты думаешь, что она согласится?
Согласится ли?
Если да, то он и впрямь будет счастлив. Пускай она закатывает такую свадьбу, какую только захочет. Пускай составляет огромные списки гостей, пускай выбирает себе платье, подружек и прочее. Она ведь согласится провести с с ним свою жизнь, его любимая Чарли.. А если же нет? Что тогда? Тогда он попытается позже. Возможно она просто не готова или что-то в этом духе, но... Стоп. Стоп, фантазия и так слишком далеко разгулялась, сплетая мысли в один единый комок, плывущий цветным пятном опасений и счастья.
- А это мы узнаем сегодня вечером.
- И ты готов?-ехидно спросит товарищ, за что получил колкий взгляд.
- А ты был готов, когда делал свой жене предложение?
- Я? Конечно! Я месяц к этому готовился.
Мужчина отсалютует бокалом с виски, якобы гордясь самим собой. Ведь не каждый способен на такие поступки. Сейчас, в наш век, девушки уже давно привыкли делать все сами.
- Ну вот, а я двадцать лет её ждал,- с хлопком закрывая коробочку с кольцом, бросит взгляд на друга, поднимая последний бокал перед выходом.
***
Будет сидеть за столиком, ожидая свою единственную. Пока еще не совсем уверен в том, что будет делать дальше. Возможно он и поспешил, ведь живут вместе всего месяц.. Какой-то месяц, но сколько он принес эмоций? Они ссорились, из-за его ревности, проводили глупые вечера на диване под теплым пледом. Они спорили из-за мелочей, но он всегда сдавался, когда она прижималась к его щеке и шептала что-то совсем личное. А когда он просыпался по утрам, она крепко прижималась к нему, кутаясь в одеяло, как-будто бы он мог сбежать. И он прижимал её к себе, слушая сонные возмущения.  Она, что не странно, присвоила себе его вещи, завела в доме свои порядки, по которым жил даже его старший сын! Кто касается его, то у них сложились вполне дружеские отношения, что служило огромным повод для ревности у самого Себастьяна.  Не так давно он даже скандал закатил, но был ведь не трезвым, а Чарли его  так быстро успокоила, уверяя в том, что он для неё единственный. И на утро ему правда было стыдно. Когда она обиженно дула губы, обвиняя его в том, что он пьяный и ревнивый дурак, ему лишь оставалось соглашаться, покрывая её поцелуями, переплетать пальцы. Пускай он ревнивый, но ведь и она тоже от него не отстает. Она ведь тоже хватает его за руки, когда поднимается в зал, чтобы поговорить с персоналом. Она идет рядом с ним, прижимаясь при любой возможности, показывая всем своим видом, что она тут главная, а этот мужчин принадлежит одной только ей.
Улыбнется этим разноцветным пятнам, которые он с нежностью называл началом новой жизни, началом новой страницы. И только отведет взгляд от мелькающих перед глазами официантов с заказами, посетителей, пришедших суда по совершенно разным  и ведомым лишь им одним поводам, когда заметит её. Поднимется к ней на встречу, такой по-детски счастливой. И сердце при одном взгляде на неё начинает свой бешеный бег. И руки, соприкасаясь с её мягкой кожей, как знакомого покалывает этими странными разрядами. Химия, не иначе, но ведь на сколько она приятна. На сколько приятно сейчас касаться её губ, слышать нежный голос, от которого только больше тянет прижать её к себе. А вместо этого подарит букет её любимых цветов, о которых она всего несколько дней назад рассказывала ему.
- Они тебя хорошо довезли, любимая? - поглядывая на охрану, которую приставил к ней еще в тот день, когда пытался отправить в отпуск. И ведь отправил, правда всего на пару дней и к себе, чтобы могла перевезти вещи ( не без помощи охраны, конечно).

- Я скучал, -немного сильней, чем было бы необходимо, прижимает к себе. Такой знакомый аромат духов, приятные ощущения от одних лишь прикосновений.Еще тогда, когда принимал на работу, не мог поверить в то, что она, его хрупкая и нежная девочка, могла зарабатывать деньги не иначе, чем работая грушей для биться в одном из не самых лучших заведений. Он уважал то, что она не сдавалась, что пыталась добиться чего-то своего, но каждый раз, когда касался её обнаженной кожи, все не мог поверить, что у кого-то поднималась рука на такое произведение искусства. Обращался с ней так, как-будто бы она могла сломаться в любой момент, позволяя себе какую-то грубость лишь ночью, когда находятся занятия куда интересней, чем чтение книг.
Улыбается, мол, все хорошо, не переживай. Сам же он уже давно подготовился, еще даже на работе. Теперь почти не переживает, как семнадцатилетний мальчишка. Так, если совсем немного, размышляет на тему "а что если.." и "как быть дальше!" Скользит взглядом по охране, отлично вписавшейся в общий вид зала, как украшения у стен. Они уже привыкли к новым прихотям шефа, считая Чарли, если не полноправной хозяйкой, то женщиной с определенными правами. Еще в самом начале, когда приставлял к ней этих ребят, он им достаточно красочно описал, как расправится с каждым, если она хотя бы пожалуется на что-нибудь. А они-то уже сразу понимали, что с босом шутки плохи, даже чисто гипотетически.
-Ничего не случилось, милая,- осторожно выпуская из объятий, касаясь кончиками пальцев её рук. - Просто у меня к тебе есть разговор.
Уже про себя добавляет, что разговор серьезный. И не хочется усложнять, не хочется нагнетать обстановку. Он проста так устроил романтический ужин, просто так напихал зал охраной, просто так выбивал столик в этом ресторане с живой музыкой. Все совершенно "просто так" и тут нечему удивляться, на самом-то деле. И смотрит на ней, восхищаясь тому, как же она прекрасна. Как же он не заметил этого еще тогда, в морге. Тогда ведь она его называла "папашей", а теперь при каждой возможности "любимый" или того забавней "котик". И он уже даже не спорил, позволяя её почти все, что только может прийти ей в голову. Жадным взглядом оглядывая её тело, скрытое под тем самым платьем, которое с такими усилиями купил ей. Она ведь сопротивлялась, отпиралась, капризничала, когда в магазине указывал именно на него. Он и не думал, что оно будет сидеть так идеально, так завораживающе действовать на него самого. Будь его воля, он давно бы провел её по самым дорогим магазинам, но пока ведь ему это не удается. Только иногда, когда приходит с работы, она может затащить его на диван, рассказывая о каких-то вещах, которые ей приглянулись. И не задумываясь дает ей карточку, пускай спорит и упирается, а он добьется такой мелочи, по его-то меркам. От любых драгоценностей она сразу же отказалась. Стараясь не обидеть, она отличалась от всех девушек, скромно отказываясь от таких глупостей, как какие-то камушки и металлы. Намного дороже она ценила другие глупости, вроде каких-то случайных фотокарточек, поцелуев на кухне, когда готов поругать за то, что стоит босыми ногами на кафеле, но сдается от одного её хитрого взгляда. Или объятий на диване, когда не нужны даже слова, просто взгляды, мягкие прикосновения, растягивающиеся на долгие часы. Нельзя сказать, что и он не ценил этого. Чему-то он учился, как школьник. Он учился понимать её, учился проводить вечера именно дома, учился любить её так, как она того заслуживала, не меньше, а заслуживала она многого.
И по всем правилам, официанты уже суетятся рядом, даже не удосужившись вручить меню. Они все уже давно знают. Знают то, что она любит и что будет лучше. Он ведь не просто так проводил разъяснительные беседы и с ними. Вернее даже не он, а непосредственно владелец ресторана - хороший друг и знакомый. А Коулман все смотрит на неё, примерно понимая, что требуется сказать, но все как-то не очень вяжется.
- Мы с тобой вместе уже месяц, - начинает именно с этого, ведь иначе и не знает как. - И я тебя люблю, Чарли. За все время, что мы вместе, я понял одну вещь: ты самое дорого, что у меня есть и я хочу провести остаток жизни с тобой. Поэтому...
Понимает, что словами все здесь не передать. Не передать даже то, как на самом деле любит её. Не передать всех чувств, которые вихрем проносятся от одного её прикосновения. Не передать того, как хотелось бы ему держать её всегда рядом. Того, как готов смотреть на неё ночи на пролет. Того, как радуется её сонной улыбке по утрам. Трудного передать хотя бы то, что ревнует её ко всем. А сейчас он должен просто сказать то, что должно как-то повлиять на их дальнейшие отношения. Должен сказать это заветное:"Выходи за меня", а вместо этого смотрит в её глаза.
- Поэтому у меня есть к тебе один вопрос,- ловит на себе одобрительные взгляды охранников и официантов. Работа работой, а жизнь личную устраивать нужно! Достает ту самую коробочку, которая приятным грузом ложилась на грудь, встает на колено, как принято, в лучших традициях.- Катерина Шарлотта МакФеар, ты выйдешь за меня?
Открывая несчастную коробочку, беря в оборот её полное имя, что для него и вовсе не свойственно... Можно же один раз в жизни?